Последний странник - Страница 89

«Без паники, — сказал он себе. — Ты способен продержаться очень долго».

Майкл начал вспоминать старые песни и громко их петь. Потом посчитал вслух в обратном порядке и прочитал несколько детских стишков — только для того, чтобы почувствовать себя живым. Вдох. Выдох. Всплеск. Поворот. Еще всплеск. Однако всякий раз, когда Майкл останавливался, маленькие волны и рябь на воде пропадали, растворяясь в окружающем спокойствии. Может, он умер? Да, наверное, он умер. Доктор Ричардсон, вероятно, суетится сейчас над его безжизненным телом. Или он не совсем умер, но если пойдет на дно сейчас, то жизнь окончательно уйдет из его тела.

Майкл напугался собственных мыслей и, выбрав направление, поплыл. Сначала он плыл кролем. Потом у него устали руки, и Майкл поплыл на спине. Понять, сколько прошло времени, он не мог. Может, пять минут. Или пять часов. Когда он остановился и, покачиваясь на воде, огляделся по сторонам, вокруг была все та же линия горизонта, а вверху — все те же три солнца и соломенно-желтое небо.

Майкл нырнул, потом быстро всплыл на поверхность и, выплюнув воду, закричал. Затем лег на спину и закрыл глаза. Однообразие и спокойствие этого странного мира напоминали искусственное творение чьего-то разума. Однако самому Майклу всегда снился или Габриель, или другие люди, которых он знал. Такое абсолютное одиночество казалось ему странным и пугающим. Если бы это был его сон, то там непременно появился бы пиратский корабль или роскошная яхта с красивыми женщинами на борту.

Внезапно к ноге Майкла прикоснулось что-то скользкое. Он перевернулся на живот и поплыл, отчаянно работая руками и ногами. Он хотел только одного — уплыть как можно дальше от той штуки, которая к нему прикоснулась. Вода попала Майклу в ноздри, и он стал отфыркиваться. Потом закрыл глаза и поплыл вслепую, отчаянно колотя руками и ногами по воде. Наконец Майкл остановился и прислушался. Ничего, кроме звука его дыхания. Страх вернулся с новой силой, и Майкл снова поплыл в никуда, к уходящему в бесконечность горизонту.

Шло время. Время во сне или в пространстве, Майкл не знал. Обессилев и задыхаясь от нехватки воздуха, он остановился, лег на спину. В тот момент он не испытывал ничего, кроме желания дышать. Майкл сосредоточился на движении своих легких, на том, что прежде казалось таким простым и непроизвольным. Прошло еще время, и он почувствовал нечто новое. Теперь Майклу казалось, что его подталкивает течение и он движется в определенную сторону горизонта. Мало-помалу поток становился сильнее.

Сначала Майкл слышал только плеск воды, потом до него донесся слабый гул, похожий на шум далекого водопада. Майкл перевернулся со спины и постарался поднять голову как можно выше над водой, чтобы увидеть, куда его несет течением. Далеко впереди в воздухе висел легкий туман, а поверхность воды разбивали небольшие волны. Течение делалось все сильнее, плыть против него стало очень сложно. Гул тоже усиливался, пока не стал таким громким, что заглушил крики Майкла.

Он поднял вверх правую руку, словно надеялся, что огромная птица или ангел спустятся сверху и спасут его от верной гибели. Течение все несло его и несло, и вдруг океан как будто расступился.

На мгновение Майкл оказался под водой и отчаянно заработал руками и ногами, чтобы снова подняться к свету. Теперь он был на одной из сторон гигантской воронки — водоворота размером с лунный кратер. Темно-зеленая вода кругами шла куда-то вниз, в темную бездну. Течение толкало Майкла и уносило с собой, прочь от света. «Плыви, — говорил себе Майкл. — Плыви. Не сдавайся». Он знал, если вода заполнит рот и легкие, что-то внутри него погибнет, исчезнет навсегда.

На полпути до дна огромной зеленой чаши Майкл увидел черное пятно размером с корабельный иллюминатор. Оно казалось чем-то независимым от самого водоворота. Время от времени пятно скрывалось под водяными брызгами и пеной, как темный камень на дне быстрой речки, а потом снова появлялось на том же месте.

Отталкиваясь руками и ногами, Майкл стал двигаться вниз, в сторону пятна, на какое-то время потерял его, потом снова нашел и, наконец, протиснулся в его темные недра.

38

Стеклянная галерея, которая опоясывала главный зал Гробницы, в основном была занята техническим персоналом, однако в ее северную часть, где располагался частный офис, вела одна-единственная, охраняемая дверь. Полы в офисе были покрыты коврами, стоял раскладной диван и несколько торшеров из нержавеющей стали. Возле окон с затененными стеклами стояли черные столики и обитые замшей стулья с прямыми спинками.

За одним из столиков сидел генерал Нэш. Его телохранитель, бывший полицейский из Перу по имени Рамон Вега, налил генералу бокал шардоне. Однажды Рамон убил пятерых рабочих, у которых хватило глупости устроить на руднике забастовку, однако генерал Нэш больше ценил его как камердинера и официанта.

— Рамон, что у нас на ужин?

— Лососина, картофельное пюре с чесноком и зеленые бобы с миндальным орехом. Заказ принесут из административного центра сюда.

— Отлично. Проследи, чтобы ничего не остыло.

Рамон вернулся в переднюю, а генерал отпил маленький глоток вина. Один из уроков, которые генерал усвоил за двадцать два года службы в армии, состоял в том, что офицеру всегда следует держаться отдельно от рядовых. Он для них командир, а не друг. Когда генерал Нэш работал в Белом доме, весь персонал следовал тому же правилу. Каждые несколько недель президент выходил на люди побросать бейсбольный мяч или зажечь новогоднюю елку, но основную часть времени его тщательно оберегали от всякого рода опасных случайностей. Несмотря на то, что Нэш был военным, он особенно не советовал президенту посещать солдатские похороны. Эмоционально неуравновешенная супруга погибшего могла раскричаться и расплакаться, его мать — броситься на гроб, а отец — потребовать от командования объяснений. Философия паноптикума научила Братство тому, что истинная власть основана на контроле и предсказуемости.